Назло богам, на радость маме - Страница 37

Мелкие неприятности, волной обрушившиеся на материальное тело, настолько выбили Крылатого из колеи, что Симаргл даже не сразу сообразил, что свидетели его неудачной попытки подкрепиться — те самые сущности, за которыми ему следовало следить. Незаметно! Впрочем, ничего удивительного, два самых обычных человека и не менее обычный зверь. Где пятнистая богиня из неизвестного пантеона? Сопливая девка в сливающейся с лесом одежде с нанесенными на лицо полосами краски! И это угроза? Один раз зубами щелкнуть! Тем более, незаметно наблюдать не получилось. В этот момент пришло понимание, что утопление в болоте огромного количества доброй еды — дело рук именно этой троицы, и пес начал свирепеть. Но вмешалась божественная составляющая, страшно любившая книги о разведчиках, шпионах и прочих скрытниках и тяжело переживавшая их почти полное отсутствие. Идея втереться в доверие к подозрительным заговорщикам у зверя энтузиазма не вызвала. И пока Симаргл на внутреннем вече метался между «съесть немедленно» и «сначала поговорить», стало поздно.

Невиданная им ранее волна восторга и доброжелательности, хлынувшая от девчонки, захлестнула Симаргла с головой. Звериная сущность мгновенно отнесла Пятнистую к друзьям, и, несмотря на вялое сопротивление божественной составляющей, прониклась к девушке любовью и доверием, чему немало способствовали в огромных количествах закладываемые в глотку крохотные, но замечательные пирожки. Вкусные настолько, что Пес даже не жалел об утопленном в болоте мясе.

Лишь почувствовав ошейник на собственной шее, Симаргл на долю секунды взбрыкнул. Но в следующее мгновение из шерсти хлынула лавина мертвых блох, и псу стало хорошо, как никогда…

Неисчислимые мириады надоедливых насекомых ринулись вверх, по мере продвижения превращаясь в крохотные маленькие разноцветные звездочки, и закружились в сверкающем хороводе, наращивая скорость. По мере убыстрения пляски звездочки сливались, становясь всё крупнее, пока не превратились в огромную звезду, вращающуюся вокруг собственной оси. Тело налилось небывалой силой и легкостью, а каждое движение рук Хозяйки усиливало эти ощущения. Краем сознания Симаргл отметил, что называет девчонку Хозяйкой, но мысль не вызвала ни неудовольствия, ни малейшего дискомфорта. Звезда превратилась в шар, похожий на маленькую планету. Перед глазами бога проносились моря, острова, континенты… Вдруг шар распался на тысячи маленьких облачков, тучки разбежались, и теперь крутился весь небосвод, начиная замедлять движение. Таяли на языке вкусные пирожки, перестали болеть так и незалеченные лапы и укусы блох, превратившихся в звезды, а Симаргла переполняла сила, благодарность и верность этой крохотной девчушке. Как он понимал медведя, обещавшего Велесу много хорошего. Крылатый сам бы порвал любого, кто посмел бы тронуть Хозяйку хотя бы пальцем.

Симаргл ехидно тявкнул (этот звук заменял ему хихиканье), проглотил очередной пирожок и уставился в поднесенное Хозяйкой зеркало, тут же усомнившись в качестве изображения. Но елки на заднем фоне выглядели даже лучше настоящих! А на бога смотрела незнакомая собачья морда с чистой и аккуратно причесанной пушистой шерстью. Морда Симарглу понравилась. Пес радостно гавкнул, подпрыгнул, перевернулся в воздухе и приземлился на все четыре лапы. Не выпуская крыльев! Этому фокусу Симаргл мечтал научиться последние семьсот лет, чтобы Баюн не зазнавался. Приземлившись, пес огласил окрестности торжествующим воем, насмерть перепугав стаю волков в пяти километрах от места действия, породив в трех соседних графствах легенды об оборотне-людоеде и заставив Перуна в Ирии поковырять в ухе, а Велеса пробормотать: «Чего это блохастый разошелся?». Впрочем, ворчанием Скотий бог и ограничился.

Выразив свой восторг по поводу столь качественных изменений в собственном организме, Симаргл бросился за Хозяйкой, успевшей, оказывается, собрать вещи, оседлать медведя и двинуться в путь. Догнал и, ощущая непонятную ревность к косолапому, собрался было предложить девушке свою спину, но в последний момент передумал, здраво рассудив, что возить женщин на собственной шее — не божье дело. Для этого существует куча менее высокоорганизованных существ: лоси, олени, лошади, ослы, мужчины… Медведи, на худой конец! А его, песья, задача — охранять и не допущать! То есть сделать так, чтобы ни один супостат не то, что на перестрел, на прыжок Симаргла к Хозяйке подойти не мог!

Гордый принятым решением, Пес продолжал движение в полной боевой готовности, и возникшие на пути серые, словно седые, фигуры старых недругов не застали бога врасплох. Не обратив, как и подобает Боевому Псу, ни малейшего внимания на силу и численность противника, Симаргл бросился на врага!

Бегемот

Отряд ликвидаторов был не только самым боеспособным подразделением традиции Яхве, но и предметом личной гордости Бегемота. Именно ему пришла в голову уникальная идея, почти уравнявшая шансы чертей и ангелов в материальных стычках с бандами Одноглазого и Ирия. Собственно, слабое место традиции выявилось еще в борьбе с Зевсом. Уступая противнику в астрале, олимпийцы имели возможность лично вмешиваться в события на Земле, даже не отрывая задницу от травки Олимпа. Вплоть до того, что сам громовержец не поленился обрюхатить половину баб Эллады, наплодив всевозможных героев и прочих чудовищ! Хорошо хоть, не одномоментно.

У Яхве в этом плане было хуже. Приходилось обзаводиться материальным телом со всеми его минусами. И если рядовым чертям это удавалось более-менее легко, то ангелам и высшим иерархам приходилось туго. Да и потери в случае гибели тела ощущались всей традицией. Нет, окончательно никто не умирал. Но сложный путь освободившейся сущности через Чистилище (узнать бы, какая сволочь его придумала!) требовал немалого времени. Сам Всевышний решился на подобное лишь несколько раз, в стародавние времена, когда никакого Чистилища еще не существовало, а Традиция поддерживалась лишь одним народом, малочисленным, но крайне самоуверенным и отважным. В основном, молодой Яхве самым безответственным образом облекался в плоть для пьянок с Моисеем, мало что давших традиции. Кроме Заповедей, вечно нарушаемых всеми, включая автора. После смерти собутыльника Всевышний решился на это лишь однажды: для совращения жены безвестного иудейского плотника.